|
Уж тёмно: в санки он садится. «Пади, пади!» — раздался крик; Морозной пылью серебрится Его бобровый воротник. К Talon помчался: он уверен, Что там уж ждет его Каверин. Вошел: и пробка в потолок, Вина кометы брызнул ток; Пред ним roast-beef окровавленный, И трюфли, роскошь юных лет, Французской кухни лучший цвет, И Страсбурга пирог нетленный Меж сыром лимбургским живым И ананасом золотым. |
I mörkret tar han plats i släden, ”Ur spår!” man ropar vägen fram, och bäverkragen, vagnens kläden, får silverton av frostigt damm. Talon är slutmålet för färden, Kaverin väntar där hos värden. Buteljer skjuter kork i tak, snart endast vinets ström går rak. En blodig rostbiff här ska krubbas, och tryfflar, ungdomsårens ståt: man franska kökets blomma åt. Strasbourg-paj – smaken kan ej rubbas! – emellan Limburgs ostkultur och ananas av guld, så pur. |